В отместку за избиение гигантов мать-Земля, разделив ложе с Аидом, произвела от него в Корикийской пещере в Киликии своего младшего отпрыска Тифона, которого называли самым большим из когда-либо рожденных чудовищ . Его нижнюю часть тела составляли свернувшиеся кольцами змеи, а когда он простирал руки, они тянулись в обе стороны на сто верст и заканчивались не ладонями, а несчетным количеством змеиных голов. Его ужасная ослиная голова касалась звезд, огромные крылья затмевали солнце, из глаз полыхало пламя, а из глотки летели огненные камни. Когда он бросился на Олимп, все боги в страхе поспешили спрятаться в Египте, приняв вид различных животных. Зевс превратился в барана, Аполлон - в ворона, Дионис - в козла, Гера - в белую корову, Артемида - в кошку, Афродита - в рыбу, Арес - в вепря, Гермес - в ибиса и т.д.

b. Только Афина не проявила трусости и лишь насмехалась над Зевсом до тех пор, пока тот не принял своего истинного обличья и не ударил перуном в Тифона. Не дав ему опомниться, Зевс тут же пустил в ход кремневый серп, которым когда-то оскопил своего отца Урана. Стеная и истекая кровью, Тифон бежал на гору Касий, которая возвышается на севере Сирии, и там снова сошелся в поединке с Зевсом. Ему удалось обвить Зевса мириадами колец, отнять серп, отрезать им сухожилия на руках и ногах громовержца и оттащить его в Корикийскую пещеру. Хотя Зевс был бессмертным, он лежал и не мог пошевелить даже пальцем. Тифон засунул сухожилия в медвежью шкуру и отдал ее на хранение своей сестре змеехвостой Дельфине.

с. Страх охватил богов, когда до них дошла весть о поражении Зевса, но Гермес и Пан тайно отправились в пещеру, где Пан чуть не до смерти перепугал Дельфину своим криком, а Гермес ловко похитил сухожилия и не менее ловко приставил их к конечностям Зевса

Мин, в египетской мифологии бог плодородия, "производитель урожаев", которого изображали со стоящим фаллосом и поднятой плетью в правой руке, а также в короне, украшенной двумя длинными перьями. Полагают, что первоначально Мин почитался как бог-создатель, но в античные времена ему стали поклоняться как богу дорог и защитнику странствующих через пустыню. Мин также считался защитником урожая. Главный праздник в его честь назывался Праздник ступеней. Сидя на своей ступени, бог принимал первый сноп, срезанный самим фараоном.
Мин, как “владыка пустынь”, также являлся покровителем иностранцев; покровитель Коптоса. Мин покровительствовал размножению скота, поэтому почитался также как бог скотоводства.

Нун

Нун, в египетской мифологии воплощение водной стихии, которая существовала на заре времен и заключала в себе жизненную силу. В образе Нун слиты представления о воде как о реке, море, дожде и т. д. Нун и его жена Наунет, олицетворяющая небо, по которому солнце плавает ночью, являлись первой парой богов, от них произошли все боги: Атум, Хапи, Хнум, а также Хепри и другие. Считалось, что Нун возглавляет совет богов, где богине-львице Хатхор-Сехмет поручено покарать людей, замысливших зло против солнечного бога Ра.

Осирис, в египетской мифологии бог производительных сил природы, владыка загробного мира, судья в царстве мертвых. Осирис был старшим сыном бога земли Геба и богини неба Нут, братом и мужем Исиды. Он царствовал на земле после богов Pa, Шу и Геба и научил египтян земледелению, виноградарству и виноделию, добыче и обработке медной и золотой руды, врачебному искусству, строительству городов, учредил культ богов. Сет, его брат, злобный бог пустыни, решил погубить Осириса и изготовил саркофаг по мерке старшего брата. Устроив пир, он пригласил Осириса и объявил, что саркофаг будет подарен тому, кому придется впору. Когда Осирис лег в capкофаг, заговорщики захлопнули крышку, залили ее свинцом и бросили в воды Нила. Верная супруга Осириса, Исида, нашла тело мужа, извлекла чудесным образом скрытую в нем жизненную силу и зачала от мертвого Осириса сына, названного Гором. Когда Гор вырос, он отомстил Сету. Свое волшебное Око, вырванное Сетом в начале битвы, Гор дал проглотить мертвому отцу. Осирис ожил, но не захотел вернуться на землю, а, оставив трон Гору, стал царствовать и вершить суд в загробном мире. Обычно Осириса изображали человеком с зеленой кожей, сидящим среди деревьев, или с виноградной лозой, обвивающей его фигуру. Считалось, что, подобно всему растительному миру, Осирис ежегодно умирает и возрождается к новой жизни, но оплодотворяющая жизненная сила в нем сохраняется даже в мертвом.

В данной части работы мы продолжим работать с уникальным явлением античной Греции - симпозиумом. При этом нас интересует не только видимый мир греческого пира, но и мир невидимый, божественный. Через восприятие Пира богов древними греками, можно не только больше узнать о древнегреческой кухне, но и лучше понять их систему мира.

Пир богов для грека был также реален, как земной пир. Его описание можно встретить в многочисленных письменных и визуальных источниках. Прежде всего в глаза бросается его «двойственный характер». С одной стороны, пир жителей Олимпа - это проекция человеческого пира. Кроме того, здесь особую роль играет не «физическое насыщение», а «душевное», потому как главным было приятное времяпрепровождения и беседа, а вовсе не кушанья.

Итак, можно выделить ряд общих черт у пира бессмертных и пира смертных в представлении древних греков. Во-первых, оба пира ритуализованны, то есть имеют четко слаженный порядок проведения. Афиней, ссылаясь на Симонида [Аморгского], говорит о важности ритуалов, что «пирушка скорее смахивает на трапезу неряшливой жены» , если проходит без обрядов. Так на любом из них есть распорядитель (симпосиарх), который устраивает пир и следит за гостями. Чаще всего данную должность занимал хозяин дома, а в случае с богами, то хозяин всего Олимпа - Зевс. Симпосиарх вынужден был также улаживать конфликты, возникающие на пиру, отсюда ещё одна общая черта земного и небесного пиров - наличие схожих проблем. Например, спор среди присутствующих из-за их места, о чём Плутарх пишет: «отвел мне такое непочетное ложе, что и эоляне и еще кто-то - все оказались выше» - а на пире Богов такой же спор произошёл у Геракла с Асклепием. Помимо этого, общая атмосфера пира была схожей: везде было место музыке и песням. «Блаженные боги Все пировали, сердца услаждая на пиршестве общем Звуками лиры прекрасной, бряцавшей в руках Аполлона, Пением Муз, отвечавших бряцанию сладостным гласом» [Ноm. Il. I, 600]. Это подтверждают изображения на вазах (см. Приложение №8, Лист №1, Рис. 51, Рис. 52). Кроме того, застольные беседы присущи как человеческому, так и божественному пиршеству. О ходе пира небожителей, пишет Гомер: «Боги, у Зевса отца на помосте златом заседая, Мирно беседу вели; посреди их цветущая Геба Нектар кругом разливала» (Ноm. Il. IV, 5). Из этой цитаты можно заметить ещё одно сходство: наличие особой должности чашника. Его можно увидеть, как на изображении людского симпозиума, так и на симпозиуме блаженных олимпийцев (см. Приложение №8, Лист №1, Рис. 53, Рис. 54).

С другой стороны, несмотря на все эти сходства поставить знак равенства всё же нельзя. Да, они оба ритуализированы, но ритуалы отличались. Нигде в письменных источниках не встречается упоминания того, что перед пиршеством боги омывались и натирались маслами, тогда как человеческий пир без этого никогда не проходил. Кроме того, шутовство и танцы присуще лишь людскому пиру. Что касается иных застольных традиций, то по изображениям на вазах мы видим, что Зевс чаще всего трапезничает сидя, и вообще многие боги едят именно так (см. Приложение №8, Лист №2, Рис. 55). Также важным отличием является рацион. Судя по письменным источникам боги питались чадом, исходившим во время жертвоприношений, амброзией и нектаром. Конечно, сразу появляется вопрос, а что такое амброзия и нектар, а главное, как себе это представляли сами греки и какими свойствами наделяли? Амброзия - пища бессмертия, пища богов, тогда как нектар - напиток богов, поддерживающий их вечную юность. Кроме того, если земной пир был преимущественно мужским, то на Олимпе собирались как боги, так и богини (см. Приложение №8, Лист №2, Рис. 56, Рис. 57).

Все эти сходства и различия, формирующие общее представление о пире богов, показывают, что в мировоззрении древних греков между пиром Олимпийцев и пиром людей была прямая связь. Без земных пиров с возлияниями и жертвоприношениями небесный пир невозможен. Это наглядно показано у Аристофана в комедии «Птицы», когда птичий город не пропускал на небо чад, что по словам Прометея, богам пришлось поститься .

Следует понимать, что эта связь была обоюдной, вычеркивая земной пир, пропадает божественный, но также, если бы в греческой системе мира не было бы пира богов, то симпозиума в его подлинном смысле скорее всего тоже бы не существовало. Ведь это не боги «подражали» грекам, устраивая на небесах пиршества, а это греки подражали богам. Данное подражание помогало им приблизиться к Олимпийцам, через пение пеана и возлияния люди могли почувствовать их невидимое присутствие. Ведь возлияние как акт, предшествующий распитию напитка, это приношение части вина какому-то богу, а что это как не приглашение. Получается этим действием люди приглашали богов разделить с ними трапезу. Кроме того, прикоснуться к небожителям помогала особая атмосфера, которая создавалась как-раз тем, что люди омывались перед пиром и натирались маслами, а вокруг в это время тлели благовония. Особую роль в этом действии играло вино. Как правильно отмечает Ф. Лиссараг: «вино - это благо, божественный дар огромной значимости, являющий собой параллель к дару Деметры - злакам» [Лиссарраг, 2008, c. 14]. Это благо опьяняло и это его свойство, ощущения при этом в купе с мифологическим сознанием давало соответствующий эффект. Таким образом настоящий симпозиум становился временным храмом, жрецами которого являлись сотрапезники. Однако следует отметить, что такой «ритуальный-божественный» пир был лишь частью большого пиршества, которое свершалась на отрезке после принятия пищи и до начала шумных развлечений, то есть вещей присущих лишь людской природе.

Продолжая мысль о связи человеческого пира с божественным, нельзя обойти стороной конкретные примеры объединения данных пиршеств. В. Буркерт пишет о том, что в Древней Греции существовали празднества, где к трапезе специально приглашались боги [Буркерт, 2004, с. 190]. Примеры таких сакральных трапез описывает и А.Ф. Лосев, рассказывая о Теоксении [Лосев, 1996, с. 490]. Понять, как выглядел данный праздник можно по данным вазописи. Мы видим пустое ложе с лирой, данный инструмент был атрибутом Аполлона, то есть это ложе скорее всего предназначалось для него, а рядом вероятно находятся приспособления, где раскуривались благовония (см. Приложение №8, Лист №2, Рис. 58). Хотя более любопытными являются случаи приглашения людей к божественной трапезе, которые зафиксированы в мифах. Например, Иксион и Тантал бывали на пирах небожителей, хотя для них это закончилось трагично, как пишет Лукиан: «так как они были гордецами и болтунами, то подвергались и подвергаются еще сейчас наказанию - а небо недоступно смертному роду и запретно» . Таким образом греки, наверное, понимали, что только избавившись от людских пороков, можно стать достойным божественного пира.

Возвращаясь именно к представлению о пире богов в сознании греков, стоит отметить, что образ застолья небожителей и отношение к нему трансформировались на протяжение веков. Гомеровские герои жертвовали богам только то, что обычно ели сами, не прибегая к мирре и ладану . Антифан в «Тимоне» напротив пишет: «Вернулся с рынка: накупил вот ладану я на обол на всех богов с богинями; для нас же, смертных, вот бычки отменные» - то есть мы видим, что во времена Классической Греции в понимании людей уже были сформированы четкие отличия божественной природы от человеческой, и что бессмертным следует подавать особые «кушанья». Говоря же подробнее о том, что жертвовали богам, можно убедиться, что еда - не просто продукт для поддержания жизнедеятельности, это особый символ. Данный символизм проявляется не только в том, что определенным богам делались определенные подаяния, как например, языки животных - Гермесу, как богу красноречия , но и в том, что некоторые продукты становились как бы атрибутами богов. Например, у Лукиана сказано: «Деметра раздала нам хлеб, Дионис вино, Геракл мясо, Афродита миртовые ягоды, а Посейдон какую-то рыбешку» . Подтверждение этому тезису мы находим и в визуальных источниках, в изображении на краснофигурных вазах (см. Приложение №8, Лист №3, Рис. 59, Рис. 60).

Анализируя дальше значение сюжета божественного пира в мировоззрение древних греков, можно сделать следующие выводы. Во-первых, из того что сказано ранее видно, что пир богов являлся идеалом любого пира, и, наверное, ориентируясь именно на него, в греческой культуре питания так ценилась умеренность и скромность, ведь даже Крониды не позволяли себе излишеств. Тоже самое касается и поведение на пиршестве: достойные мужи должны знать меру в питье и веселье. Помимо этого, исследователи греческой религии говорят об антропоморфизме греческих богов, и тот факт, что небожители едят и устраивают пиры ещё раз подтверждает это. Кроме того, можно предположить, что обращение к божественному имело дидактические свойства. Тем самым при изучении древнегреческой картины мира не стоит обходить стороной элементы их культуры питания.

Шесть с лишним лет со славой и честью жила Кримхильда за Этцелем. На седьмой год Бог послал ей сына к великой гордости отца и радости всех подданных. Супруга уговорила короля, и он позволил окрестить ребенка. Младенец был наречен Ортлибом, весь край гуннов порадовал он своим рождением. Кримхильда во всем старалась быть достойной госпожой. Геррата помогла ей узнать обычаи гуннов. Подданные полюбили королеву за щедрость и добрый нрав. Так прошло двенадцать с лишнем лет, но Кримхильда не забыла зла, что причинили ей в Бургундии. Не раз она вспоминала свою счастливую жизнь в краю нибелунгов, и хитрого Хагена, который так жестоко с ней обошелся. Стала размышлять королева, как отомстить злодею. Для этого ей было нужно, чтобы он попал во владения Этцеля. Вновь вспыхнула в ней и былая вражда к брату Гунтеру, хоть и помирились они когда-то. Сокрушалась Кримхильда, что против воли стала женой язычника, а брата винила в том, что он принудил ее к этому браку. Отныне она тайком мечтала о мести. Королева вновь была богата, имела множество преданных витязей, не зря граф Эккеварт, ее казначей, щедро осыпал гуннов золотом.

И вот она решила уговорить мужа пригласить в гости ее родню. Король очень любил свою жену и с радостью согласился исполнить ее просьбу. Он послал в Вормс гонцов. Это были шпильманы – музыканты и поэты – Вербель и Свеммель. Державный Этцель сказал им так: «Передайте моим шуринам, что я желаю им всех благ и жду их в гости. Пусть уже сейчас начнут собираться в дальний путь – я хочу видеть их у нас на пиршестве в ближайший солнцеворот». Вербель и Свеммель обещали государю в точности исполнить его просьбу.

Королева же сумела перед отъездом пригласить гонцов в свои покои. Щедрую награду обещала она им, если исполнят ее поручение. «Вы должны, – сказала она, – в беседах с моими братьями всегда говорить, что никогда не видели меня грустной, что я всем им шлю сердечный привет. Пусть исполнят просьбу моего супруга и прибудут к нам на пир, чтобы гунны не смели называть меня безродной. Скажите Герноту и Гизельхеру, что я их очень люблю, пусть возьмут с собой самых лучших вассалов. Поведайте королеве Уте, каким почетом я здесь окружена. А если Хаген предпочтет остаться дома, спросите, кто же укажет бургундам путь сюда, ведь он в юности долго жил у гуннов». Посланцы не поняли, зачем нужно Кримхильде, чтобы в числе ее гостей был Хаген, эту ошибку им пришлось искупить в бою. Затем им вручили посланье к трем королям, снабдили золотом и пышной одеждой, чтобы было чем блеснуть при бургундском дворе, и государь с супругой проводили гонцов в путь.

По пересказу «Песни о Нибелунгах» А. Чантурия

Ю.Б.Циркин

Текст этого мифа сохранился относительно хорошо. Вероятно, смысл всего повествования заключен в конце, где дается рецепт избавления от головной боли в результате пьянства. А сам рассказ является как бы предисловием к этому рецепту, удостоверяющим его действенность примером самого верховного бога Илу.

Роль Йариху в жизни людей велика. И ему, как и другим богам, приносят жертвы. Но иногда Йариху играет роль шута у богов. Так произошло на пиру, который дал верховный бог Илу .

Астарта и Анату преподнесли дичь к столу Илу, и тот решил пригласить богов на пир: пусть боги едят и пусть они пьют, пусть они пьют вино вдоволь, новое вино до опьянения. И сошлись все боги в жилище Илу и заняли свои места за пиршественными столами. Только Йариху не сел за стол. Схватил он кусок мяса и, как собака, потащил его под стол. Рассмеялись боги, и те, кто видели его, бросали ему мясо, а кто не видел, думая, что это действительно собака, били его палкой. И особенно вкусные куски бросили Йариху Астарта и Анату.

А сам Илу опьянел. Встав из‑за пиршественного стола, направился он к своим покоям. Но не мог он сам идти. Шукамуну и Шунаму поддерживали его, а бог Хаббайу с рогами и хвостом помогал им . Так добрался Илу до своих покоев и упал там замертво, и голова его раскалывалась от боли. И лишь позже, выпив сок ранних олив, излечился Илу. После этого все те, у кого голова раскалывается от боли, пьют сок ранних олив.

Примечания

Дальнейший рассказ проникнут своеобразным юмором и кажется примером непочтительного отношения угаритян к своим богам. Но эта кажущаяся непочтительность объясняется определенным очеловечением богов: они тоже имеют свои слабости, и это в значительной степени сближает их с людьми. К тому же обычные, житейские моральные нормы не всегда приложимы к миру богов. Что же касается шутовского поведения Йариху, то оно не уменьшает почтения к нему. Греки тоже рассказывали, как в случае размолвки на пиру богов хромоногий Гефест забавляет пирующих и этим снимает возникшее напряжение, что не ведет к какому‑либо умалению величия самого бога.

Имена богов Шукамуну и Шунаму в мифах более не встречаются. Однако среди богов, которым приносят жертвы, эти боги в соответствующих текстах упоминаются тоже. Как и в данном случае, эти упоминания находятся рядом с упоминанием Илу, совета богов и собрания богов. Какова их конкретная роль в Угарите, неизвестно. Полагают, что это божественная пара - Шукамуна и Шумалайа, которых почитали касситы (народ, господствовавший во второй половине II тысячелетия до н. э. над Месопотамией). Угарит поддерживал связи с Месопотамией, так что касситские божества вполне могли проникнуть в угаритскую мифологию. У касситов Шукамуна являлся, вероятно, богом огня и покровителем царей; первый известный нам касситский владыка Месопотамии Агум называл себя «светлым потомком Шукамуны». Шумалайа была богиней гор, с которых спустились касситы, чтобы вторгнуться в Месопотамию. Что касается бога Хаббайу, то о нем вообще больше никаких сведений нет. Иногда пытаются связать его с каким‑то подземным существом и рассматривать саму сцену сопровождения пьяного Илу как путь к мертвым (ибо пьяный без сознания подобен мертвецу), но пока это остается чистым предположением, не имеющим под собой оснований.