Шестов: философия кратко. Лев шестов: биография жизнь идеи философия: шестов Духовные поиски писателей Серебряного века

Экзистенциальная философия, по Шестову, - это прежде всего утверждение существования в его единичном, индивидуальном, случайном и свободном проявлении. Шестов неустанно во многих своих трудах отвергает заповедь Спинозы: «Не смеяться, не плакать, не ненавидеть, а понимать». По его мнению, при следовании этой заповеди «нужно отказаться от мира и того, что есть в мире», ибо, «чтобы было «понимание», нужно отвернуться от всего, с чем связаны наши радости и печали, наши упования, надежды, отчаяния и т. д.».
Для Шестова бытие в своем многообразном существовании несомненно. В последней своей статье, посвященной памяти Э. Гуссерля, Шестов заявлял: «...Философия экзистенциальная начинает великую и последнюю борьбу». Борьбу за что и с кем? Это борьба за «преодоление того, что кажется нашему разумению непреодолимым». Это борьба с философией, которую Шестов называет «умозрительной», или «спекулятивной», т. е. стремящейся получить знание чисто мыслительно-логическим путем.
Шестов выступает против стремления философии раскрыть какие бы то ни было общие закономерности, «сущность» явлений, подчеркивая их неповторимо индивидуальный характер. Например, в книге «На весах Иова» вновь ставится древний вопрос: «Что такое красота?» В свое время Сократ и Платон показали принципиальное различие между этим вопросом, вопросом о сущности красоты, и вопросом: «Что прекрасно?» Последний вопрос - это вопрос о конкретных и индивидуальных красивых явлениях. Для античных философов вопросы «Что такое красота?» и «Что прекрасно?» не исключают друг друга, но без уяснения сущности красоты невозможно учение о красоте, которое впоследствии получило наименование «эстетика». Для Шестова же «приходится выбирать - либо прекрасные предметы, либо «красоту». То есть нужно признать, что хоть мы называем и Елену, и Эвридику прекрасными, но «общего» между ними нет ничего» (II, 203). Философ, конечно, прав, когда он утверждает, что «прекрасное небо не заменит прекрасного моря, а прекрасное море - прекрасной картины», что «каждая прекрасная вещь есть нечто абсолютно незаменимое...». Но он идет дальше: прекрасные явления, по его мнению, не имеют ничего общего, кроме имени, подобно тому, «как апостол Павел ничего общего не имеет с Чичиковым Павлом, хотя называются одинаковыми именами». И отсюда следует вывод, ликвидирующий по существу философское учение о красоте: «Стало быть, нечего и спрашивать, что такое красота» (II, 204).
Так же Шестов поступает со всеми общими понятиями. Он отвергает понятие «необходимости» и вообще всякой истины, тем более «абсолютной». По его убеждению, «философия начнется лишь тогда, когда человек растеряет все критерии истины, когда он почувствует, что никаких критериев быть не может и что они даже низачем не нужны» (I, 144). Поэтому Шестов отвергает философию, которая исходит из разума, культивирует его, провозглашает единственным средством и источником познания. Из произведения в произведение Шестов повторяет как заклинание: разум должен быть разрушен! Вот лишь некоторые примеры обличения разума: «.. .Именно разум - который мы привыкли считать освобождающим и пробуждающим - и держит нас в состоянии сонного оцепенения» (I, 145); «Последняя истина, та истина, которую наши прародители так неудачно искали в раю, лежит lt;...gt; по ту сторону разума и разумом постижимого» (I, 242); «...чтобы обрести Бога, нужно вырваться из чар разума с его физическими и моральными принуждениями и пойти к иному источнику» (I, 333). И отсюда задача теории познания, по Шестову, заключается «в том, чтобы определить момент, когда должно устранить разум от руководящей роли или ограничить его в правах» (I, 198).
Таким отношением к разуму и обусловлены историко-философские симпатии и антипатии Шестова. Он не приемлет рационалистическую традицию в философии, будь то Сократ или Аристотель, Декарт или Спиноза, Кант или Гегель, Вл. Соловьев или Гуссерль. Притом в его изложении «образ врага» далеко не всегда соответствует реальному образу того или другого философа, взгляды которого представляются подчас односторонне, но в то же время уважительно (например, своего друга-антипода Гуссерля Шестов называет «великим философом»). Шестов отвергает «идеализм» в его понимании, ибо, по его словам, «с идеями, и только с идеями, нужно бороться тому, кто хочет преодолеть ложь мира» (II, 156). «Идеализм» для него - это способ уйти от действительной жизни. Но и материализм Шестов также не жалует, считая его примитивной философией и, в сущности, не отличающейся от идеализма: «Материализм в своем существе от идеализма ничем не отличается, хотя на внешний вид они так не похожи друг на друга» (I, 290). Для религиозного мыслителя несомненный порок идеализма и материализма заключается в том, что «идеалистическая, как и материалистическая, философия всегда старалась возвыситься над Богом» (I, 290).
Своими предшественниками Шестов считает мыслителей, не доверявших разуму. Это и неоплатоник Плотин, и раннехристианский богослов Тертуллиан, провозгласивший: «Я верю, потому что это абсурд». Это и математик и религиозный философ Паскаль, и религиозный реформатор Лютер. Своими учителями Шестов считал Шекспира и Достоевского. Высоко ценил Ницше. В 1928 г. он открыл для себя философию С. Кьеркегора (Киргегарда), во многом созвучную его собственной экзистенциальной философии.
Главный духовный авторитет для Шестова - Священное Писание, книги Ветхого и Нового Завета. Название его книги «Афины и Иерусалим», навеянное сопоставлением Тертуллиана («Что общего между Афинами и Иерусалимом?»), определяет два полюса философских исканий. Афины - это олицетворение разума, Иерусалим - веры в Бога. Для Шестова «Бог - не общее понятие и не то, что не действует «по законам» своей природы, а сам есть источник и всяких законов и всяких природ» (I, 303).
Религиозные устремления Шестова не имеют конфессионального характера, т. е. они не связаны с какой-либо конкретной религиозной системой. Родившись в еврейской семье, Шестов вступил с ней в конфликт, женившись на православной девушке. Не придерживаясь норм иудаизма, он не стал и правоверным христианином, вместе с тем с великим уважением относясь и к Христу, и к апостолам, и к Лютеру, и к Кьеркегору. «Религиозная философия, - по Шестову, - есть рождающееся в безмерных напряжениях, через отврат от знания, через веру, преодоление ложного страха пред ничем не ограниченной волей Творца... » (I, 335).
Вл. Соловьева Шестов считал первым русским религиозным философом и «одним из самых обаятельных и самых даровитых русских людей». Однако его философию всеединства не принимал, полагая, что она кладет «на алтарь разума» человеческую душу, человеческую свободу и «даже самого Бога». Сторонники философии всеединства не оставались в долгу. По определению С. Л. Франка, «Шестов - крайний религиозный анархист», и «от всякого подлинно-религиозного сознания его позиция отличается тем, что для него трагизм человеческой жизни остается и должен оставаться безысходным, и всякая попытка его преодоления бичуется, как нечестность и трусость мысли».
С. Булгаков посвятил памяти Шестова статью, в которой он, отмечая обаяние личности Шестова и характеризуя его как «отважного искателя истины», выражает несогласие с его экзистенциальной философией; решительно отвергает противопоставление Шестовым веры и знания. По словам о. Сергия, «догматическое богословие» - это «путь в Иерусалим чрез Афины или наоборот». Булгаков защищает единство веры и знания. «Возможность бессмысленной веры, - по его словам, - есть такая же «парадоксальная» выдумка, как порабощающая, а не освобождающая истина». Сетуя на то, что «Христос для Шестова не воплотившийся Бог», «но совершеннейший из людей» и что «единобожие не раскрылось для него как единосущная троичность», Булгаков писал: «Но пламя веры в единого Бога живым огнем горело в его сердце, все ярче разгораясь с приближением к земному пределу».
При всем несогласии с Шестовым по ряду философско-религиозных вопросов Бердяев в «Самопознании» назвал его «человеком, который остался моим другом на всю жизнь, быть может единственным другом, и которого я считаю одним из самых замечательных и лучших людей, каких мне приходилось встречать в жизни» (125). В статье, посвященной памяти Шестова, он подчеркивал общность своих философских воззрений и философии Шестова как философии экзистенциальной, которая, «не объективировала процесса познания, не отрывала его от субъекта познания, связывала его с целостной судьбой человека». Как и Бердяев, «Л. Шестов боролся за личность, за индивидуально неповторимое против власти общего». Поиск Бога у Шестова был сопряжен с поисками «освобождения человека от власти необходимости».
И действительно, утверждение человеческой индивидуальности, свободы личности, неприятие какого бы то ни было тоталитаризма - одна из самых привлекательных сторон философии Л. Шестова. Он писал, что «люди чувствуют себя бесправными и бессильными колесиками одной большой машины и забыли о том, что мир создан для них» (I, 617).
Бердяев выражает несогласие с Шестовым в трактовке им разума, знания и познания. «Главный философский недостаток Л. Шес- това, - отмечает Бердяев, - я вижу в том, что он не устанавливает различения в формах и в ступенях знания. Он также верит в кафо- личность и однородность разума, как и его рационалистические защитники».
Конечно, иррационализм Шестова не беспочвенен. Еще Гёте заметил, что мир не делится на разум без остатка. «Иррациональный
остаток», по Шестову, присущ самому бытию (см. II, 229-233). С конца XIX в. не случайно шли интенсивные поиски подсознательных и сверхсознательных факторов человеческой психики и жизни. Не лишены справедливости и слова Шестова: «Слишком уже много самоуверенности у современного знания - и не мешало бы с него посбить спеси» (I, 103). Однако Бердяев безусловно прав, утверждая, что сам «разум изменчив, разнокачественен и отражает качественные состояния человека и отношения человека к человеку»1. Современное знание - свидетельство как силы, так и ограниченности человеческого разума, но не предел его возможностей. Разум не всесилен, но без него человек не может существовать как разумное существо. В этом плане весьма показательно внутреннее противоречие самой философии Шестова.
Бердяев подмечает это существенное противоречие в его философии: Шестов борется с разумом и логическим мышлением, «но вместе в тем он остается на территории мышления и разума»2. Аналогичное замечание делает и С. Булгаков о том, что «философский нигилизм Шестова lt;...gt; есть лишь одна из возможных разновидностей рационализма (или «спекулятивной философии»)»3. Ведь на самом деле Шестов развенчивает культ разума и логики, прибегая к разумным и логическим средствам, создавая тем самым философию
4
рационалистического иррационализма.
Но парадоксальность философии Шестова - не только следствие его логических неувязок. Она отражает и выражает парадоксальность ситуации, в которой живет человечество. «Действительное» отнюдь не «разумно» и «разумное», увы, не «действительно», как это представлялось Гегелю. Шестов, в противоположность великому рационалисту, констатирует бессмысленность и абсурдность, царящие в жизни человека и общества. Разве не бессмысленны, например, войны, постоянно сопровождающие человеческую историю! «Чтобы понять войну, - утверждает Шестов, - нужно себе сказать, что она не имеет ровно никакого смысла, что она есть вопиющая бессмыслица» (I, 112). Поэтому и «философия должна быть сумасшедшей, как вся наша жизнь» (I, 61). И «задача философии - вырваться, хотя бы отчасти, при жизни от жизни» (II, 215).
Яркая характеристика абсурдности бытия, характеристика, не лишенная основания, и привлекала к Шестову внимание ряда евро" Бердяев Н. А. Лев Шестов и Киркегор // Н. А. Бердяев о русской философии. Ч. 2. С. 102.

1. Там же. С. 96.
2. Булгаков С. Н. Некоторые черты религиозного мировоззрения Л. И. Шестова. С. 527.
3. Показательно, что борец против разума и знания обвиняет большевиков в том, что «они не верят в знание, не верят даже в ум» («Что такое русский большевизм?»).

пейских философов XX в., в особенности сторонников экзистенциализма. Писатель и философ Альбер Камю в своем «Мифе о Сизифе» подробно рассматривает трактовку абсурда у Шестова и Кьеркегора. «По Шестову, - отмечает Камю, - констатировать абсурд - значит его принять, и все логические усилия его ума сводятся к тому, чтобы пролить на это свет и тем помочь забить ключу огромной надежды». Камю полагает, что «Шестов прав в споре с рационалистом», хотя «напрасно вовсе отрицать разум», ибо «существует круг явлений, внутри которого он действен».
Шестовский «ключ огромной надежды», неприемлемый для Камю как сторонника атеистического экзистенциализма, - это безоговорочная вера в Бога, который вне добра и зла и способен делать всё, даже бывшее превращать в небывшее, а несуществующее - в существующее. Любимый образ Шестова - библейский Иов, страдания которого «песка морей тяжелее», Иов, прошедший испытания верой и получивший благодаря своей вере в Бога «вдвое больше того, что он имел прежде» (Иов. 42, 10). Библейская формула «Господь дал, Господь и взял» (Иов. 1, 21), таким образом, верою оборачивается: Господь взял, но Господь и дал. Еще в «Апофеозе беспочвенности» автор писал: «Если есть Бог, если все люди - дети Бога, то, значит, можно ничего не бояться и ничего не жалеть».
Религиозная философия Шестова представляет собой своеобразный стоицизм XX в., который призван помочь людям переносить все свалившиеся на них несчастья и ужасы жизни.

Человека и человечество интересовали всегда две сложные проблемы: он сам и окружающий мир.

Западные философы уделяли больше внимания внешнему миру человека, а восточные - внутреннему миру человека.

Первая проблема, связанная с человеком, - это проблема происхождения человека.

Первобытная религия считала, что предки человека в растениях, живот­ных и даже в отдельных частях поверхности земли. В этом состоит смысл одной из древних форм религии - тотемизма .

Позже появляется другие формы религии, объясняющие происхождение человека действием бога.

Такова позиция современной религии. Философская теория основывается на естественнонаучной теории происхождения человека (антропогенез) Дар­вина (19 век). Он первый сформулировал гипотезу происхождения человека от обезь­яны. Выделение человека из мира животных произошло благодаря труду. Именно труд и общение людей в процессе их труда способствовало развитию их речи. Важным фактором становления человека явились нравственные нормы, взаимоотношения людей. Таким образом, труд, членораздельная речь и нравственность стали факторами становления человека.

Многие русские философы также пытались внести свою лепту в разрешение проблемы происхождения человека.

По мнению Льва Шестова, есть 2 гипотезы происхождения человека: библейская и дарвиновская. Библейская, полагал он, более правдоподобна: об этом свидетельствует неутомимая тоска и вечная жажда человека, его вечное неумение найти на земле то что нужно. Но на свете очень много людей которые произошли от обезьяны, сумевших по – обезьяньи приспособиться к жизни. Из этого следует, что и Дарвин, и Библия правы. Часть людей произошли от согрешившего Адама, чувствуют в своей крови грех предков, мучаются им, а другие – от не согрешившей обезьяны, их совесть спокойна, они не терзаются и не мучаются.

Немецкий философ Фридрих Ницше считал, что человек вообще ещё не возник, в массе своей он ещё остаётся супершимпанзе. Именно «супер», потому что в сравнении с обезьяной он более умный, более хитрый, более ловкий, но всё равно обезьяна.

Как и русские мыслители, Ницше полагал, что теория Дарвина не подтверждается никакими серьёзными фактами. Естественный отбор действительно способствует выживанию, но отнюдь не самых лучших и самых значительных особей. В результате естественного отбора никакого прогресса не происходит. Всё яркое, красивое, талантливое вызывает или даже ненависть и погибает. Это особенно характерно для общества, но и в природе творится то же самое. Потомство дают лишь серые, невзрачные индивиды. У гениальных людей вообще редко бывают дети. Яркие люди, сильные и смелые всегда идут вперёд, не боятся рисковать жизнью и потому чаще всего рано погибают.

Единственными представителями истинной человечности являются, согласно Ницше, лишь философы, художники, святые. Только им удалось вырватьсяиз животного мира и жить целиком человеческими интересами.

Профессор, доктор медицинских наук Эрнест Мулдашев утверждает, что первые люди произошли от атлантов, которые жили на затонувшем континенте Атлантида и были пришельцами из космоса.

В 60-е годы 20-ого века появилась так называемая мутационная теория. Около 3-ёх миллионов лет назад в восточной Африке в результате землетрясения произошли разломы земной коры, и обнажились залежи урана. Началась ионизирующая радиация, она отрицательно влияла на всё живое. Началась мутация, в том числе и обезьян, которая привела к появлению человека.

Лев Шестов: иррационализм и экзистенциальное мышление. Современники Л. Шестова неизменно отмечали его оригинальный склад ума, блестящий литературный талант. Талант одиночки, не примкнувшего ни к западникам, ни к славянофилам, ни к церковноверующим, ни к метафизикам. В жизни он неизменно оставался и “беспросветно умным” (В.В. Розанов) и “бездонно сердечным” (А.М. Ремизов).

Л. Шестов (это литературный псевдоним, настоящее имя Лев Исаакович Шварцман) родился 31 января 1866 года в Киеве, в семье крупного коммерсанта-мануфактурщика. Учился в Киевской гимназии, затем на физико-математическом факультете Московского университета, с которого он перевелся на юридический факультет Киевского университета. Окончил его в 1889 году. Первая книга Шестова “Шекспир и его критик Брандес” вышла в 1898 году. Далее следуют “Добро в учении гр. Толстого и Ф. Ницше” (1900), “Достоевский и Ницше” (1900) и “Апофеоз беспочвенности” (1905). Октябрь 1917 года Л. Шестов не принимает и в 1919 году становится эмигрантом. В эмиграции опубликованы наиболее значительные работы Шестова: “Власть ключей”, “На весах Иова (Странствования по душам) ”, ”Киркегард и экзистенциальная философия (Глас вопиющего в пустыне) ”, “Афины и Иерусалим” и др. Скончался Л. Шестов в Париже 19 ноября 1938 года.

Истоки философского постижения Шестова следует искать в великой русской литературе ХIХ века. Шестова характеризует сосредоточенное внимание к “маленькому”, часто “лишнему” человеку; ситуации - глубинно значимые (позднее их назовут пограничными); трагедии исторического бытия, и в связи с этим - повышенный интерес к откровениям Достоевского и Толстого, откровениям русской литературы. Несомненным является влияние духовного поля Кьеркегора и Ницше. Сам Шестов в статье, посвященной памяти Гуссерля, напишет: “... Моим первым учителем философии был Шекспир. От него я услышал столь загадочное и непостижимое, а вместе с тем столь грозное и тревожное: время вышло из своей колеи... ”.

Известность Л. Шестову принесли не столько его первые книги (“Шекспир и его критик Брандес”, “Добро в учении гр. Толстого и Ф. Нитше”, “Достоевский и Ницше”), сколько его “Апофеоз беспочвенности (Опыт адогматического мышления) ” - книга “афоризмов, возмутительных и циничных для ума, которого кашей не корми, а подай “систему”, “возвышенную идею” и т.п. (Ремизов). Ирония Шестова по поводу различных философских систем приводила читателя в смущение. Это была известность эпатирующего характера.

Большая часть идейного наследия Шестова запечатлена в форме философских эссе - “странствований по душам” его излюбленных мыслителей и героев - Достоевского, Ницше, Толстого, Чехова, Сократа, Авраама, Иова, Паскаля, позже Кьеркегора. Он пишет о Платоне и Плотине, Августине и Спинозе, Канте и Гегеле; полемизирует с Бердяевым и Гуссерлем (и с тем, и с другим Шестова связывала личная дружба). Он “философствовал всем своим существом”, - так скажет о нем Н. Бердяев.

“Научить человека жить в неизвестности... ” Одной из основных для Шестова является проблема философии. Уже в “Апофеозе... ” он определил свое видение задач философии: “Научить человека жить в неизвестности... ”, - человека, который всего более боится неизвестности и прячется от нее за различными догматами.

Однако в определенных обстоятельствах всякий человек ощущает в себе потрясающее стремление осмыслить судьбу и предназначение своего собственного существования, как и существования всего универсума. Обращенность конкретного человека к жизнесмысловым и миросмысловым проблемам, к “началам” и “концам” оставляет человека один на один с “проклятыми” вопросами: смысла жизни, смерти, природы, Бога. В подобных обстоятельствах люди обращаются к философии за ответом на мучающие их вопросы. “... В литературе, - иронизирует Шестов, - с давних времен заготовлен большой и разнообразный запас всякого рода общих идей и мировоззрений, метафизических и позитивных, о которых учителя начинают вспоминать всякий раз, как только начинают раздаваться слишком требовательные и неспокойные человеческие голоса”.

Эти существующие мировоззрения оборачиваются темницей ищущего духа, поскольку в этих запасах идей и мировоззрений “философы стремятся “объяснить” мир, чтоб все стало видным, прозрачным, чтоб в жизни ничего не было или было бы как можно меньше проблематического и таинственного”. Шестов сомневается в пользе таких объяснений. “Не следовало ли бы, - говорит он, - наоборот, стремиться показывать, что даже там, где все людям представляется ясным и понятным, все необычайно загадочно и таинственно? Самим освобождаться и других освобождать от власти (курсив наш. Е. В) понятий, своей определенностью убивающих тайну. Ведь истоки, начала, корни бытия - не в том, что обнаружено, а в том, что скрыто: Deus est Deus absconditus (Бог есть скрытый Бог) ”.

Именно потому, считает Шестов, когда “говорят, что интуиция есть единственный способ постижения последней истины”, с этим трудно согласиться. “Интуиция происходит от слова intueri - смотреть... Но нужно уметь не только видеть, нужно уметь и слышать... Ибо главное, самое нужное - увидеть нельзя: можно только услышать. Тайны бытия бесшумно нашептываются лишь тому, кто умеет, когда нужно, весь обращаться в слух”.

И задачу философии он видит не в том чтобы успокаивать, а в том, чтобы смущать людей.

Такие предположения в духе абсурда преследуют вполне человеческие цели: показать открытость, “негарантированность” всякого бытия, в том числе и бытия людей, помочь найти истину там, где ее обычно и не ищут. “... Философия есть учение о ни для кого не обязательных истинах”. Выступая против классической метафизики, точнее, против метафизического разума, Шестов призывает признать реальность непостижимого, иррационального, абсурдного, не вмещающегося в разум и знание, противоречащего им; восстающего против логики, против всего, что составляет привычный, обжитой мир, незаметно и неизбежно идеализированный, а потому ложный, обманчивый - мир человеческого бытия. Иллюзии этого мира тщательно рационализированы, так что выглядят прочными, устойчивыми, но это лишь до возникновения реальности непредвиденного. Как только реальность непредвиденного, катастрофичного и неосознанного заявляет о себе, вся эта обжитость и обыденность оказывается вдруг кратером проснувшегося вулкана.

“Вера зовет все на свой суд”. Шестов не принимает традиционную метафизику и теологию. В период с 1895 и примерно до 1911 года в его воззрениях происходит радикальный антропоцентрический поворот к философии жизни и исканию Бога. Причем речь идет не о христианском Боге (для него Бог добра - это бог с маленькой буквы), а о Боге Ветхого Завета. В своих суждениях о Боге Л. Шестов был сдержан и не то чтобы колебался признать существование Бога, скорее он колебался говорить о нем что-либо утвердительное. Вот достаточно характерные для Шестова слова, ими, по сути, начинается его крупное, изданное уже в эмиграции, произведение “Власть ключей” (Берлин, 1923 г): “Признавал ли хоть один философ Бога? Кроме Платона, который признавал Бога лишь наполовину, все остальные искали только мудрости... Конечно, из того, что человек погибает, или даже из того, что гибнут государства, народы, даже высокие идеалы, - никак не “следует”, что есть всеблагое, всемогущее, всеведущее Существо, к которому можно обратиться с мольбой и надеждой. Но если бы следовало, то и в вере не было бы никакой надобности; можно было бы ограничиться одной наукой, в ведение которой входят все “следует” и “следовало”.

Обратим внимание на то, как Шестов, говоря о разрушительных процессах реальности, озабочен их несовместимостью с всеблагим, всемогущим, всеведущим Существом, но именно из стремления преодолеть эту несовместимость и возникает, с точки зрения Шестова, надобность веры. “И все же люди не могут и не хотят перестать думать о Боге. Верят, сомневаются, совсем утрачивают веру, потом снова начинают верить”.

“Сомневаются... ”! Из этих сомнений возникают рассуждения “о всесовершенном существе” - “мы охотно говорим” о нем, “привыкли к этому понятию” и даже “искренно думаем, что оно имеет определенное, для всех одинаковое значение”. Шестов предлагает читателю раскрыть понятие “всесовершенного существа” через некоторые признаки, которые прежде всего могут быть названы при решении задач такого рода. В первую очередь возникает несомненность двух признаков - всезнание и всемогущество. “Есть ли в самом деле всезнание признак совершеннейшего существа? ” вопрошает Шестов и тут же дает отрицательный ответ, поясняя при этом: “Вперед все предвидеть, все всегда понимать - что может быть скучнее и постылее этого? ” “Всесовершенное существо никак не должно быть всезнающим! Много знать - хорошо, все знать - ужасно”. С всемогуществом, считает Шестов, то же самое. “Кто все может, тому ничего не нужно”.

И третий признак, часто называемый признак вечного покоя, Шестов также находит нисколько не лучше уже разобранных. Так чем же руководствуются люди, приписывая те или иные качества совершенному существу? Ответ Шестова достаточно определенен - “руководятся не интересами этого существа, а собственными. Им, конечно, нужно, чтобы высшее существо было всезнающим - тогда ему можно без опасения вверить свою судьбу. И хорошо, чтобы оно было всемогущим: из всякой беды выручит. И чтобы было спокойное, бесстрастное и т.д. ”.

Предвидя возможные возражения и даже упреки в ограниченности, неспособности понять “возвышенной прелести” всезнания, всемогущества, ничем не нарушаемого покоя, Шестов к сказанному выше резонно добавляет: “Но те, которые любуются этими возвышенностями, - они-то не люди, что ли, и не ограниченны? Им разве нельзя возразить, что они вследствие своей ограниченности выдумали свое совершенное существо и радуются на свою выдумку? ”. Что же касается самого Шестова, то его Бог прежде всего Бог “сокрытый”, неизвестный и могущественный настолько, чтобы быть таким, каким он хочет, “а не таким, каким бы его сделала человеческая мудрость, если бы её слова превращались в дела... ”.

Суждения Шестова о Боге более всего соответствуют ветхозаветным представлениям о неведомом существе, внушающем не столько надежду, сколько ужас и страх. Бог Ветхого Завета “выше сострадания, выше добра”. И от человека “Бог требует невозможного. Бог требует только невозможного”.

Тайны библейской веры стали для него определяющими в книге “Sola fide - Только верою”. “Вера зовет все на свой суд”, - утверждает Шестов и в другой своей книге “Киркегард и экзистенциальная философия”. Ибо “вера есть... новое измерение мышления, открывающее путь к Творцу”.

Вера не посюстороння, а потустороння, она там, где уже безумие, изначальная Божественная свобода и переход от видимого к невидимому миру. “Только на крыльях веры можно взлететь над всеми “каменными стенами... ”.

Она есть абсолютно неразумная и безосновная личная встреча с Богом избранного им человека, открывающая “невозможные” возможности. Всякий богословский рационализм Шестовым решительно отвергается. “Вера не только не может, она не хочет превратиться в знание”.

“Так что, когда приходящая от веры истина превращается нами или постигается как истина самоочевидная, в этом нужно видеть указание на то, что она нами утрачена”.

Афины и Иерусалим. Или-или. Вера или разум... Такое противопоставление встречается в философии нередко. В предельно выраженной форме оно выявлено Кьеркегором, к чтению которого Льва Шестова побудил Эдмунд Гуссерль (Шестова и Гуссерля связывала с 1928 года дружба, основанная на взаимном уважении, несмотря на то, что их понимание философии находилось на противоположных полюсах). Сюрпризом для Шестова было узнать, что Кьеркегор видел источник философии не в удивлении, как думали древние, а в отчаянии, и что Платону и Гегелю он противопоставлял Иова. Именно у Кьеркегора Шестов заимствовал выражение “экзистенциальная философия”, приложимое к его собственным раздумьям, чтобы отличить их от умозрительной философии.

В философии Шестова мы встречаем не столько противопоставление, сколько отрицание истин разума. Мир “законов природы”, - говорит он, - есть кошмарный сон, от которого мы должны были бы пробудиться. Шестов противопоставляет Афины и Иерусалим, эллинское и библейское начала европейской мысли, вечные истины в античной философии и сферу откровения. Смысл противопоставления: неправда разума не в том, чем он по существу обладает, а в том, что в отречении от свободы (а корень этого отречения, по Шестову, в этической сфере) человек ориентирован в разуме не на его творческие озарения, а на неизменность и необходимость. И мучительность ситуации состоит в том, что разум оставляет человека один на один с его заботами и тревогами.

Разум разочаровывает Шестова прежде всего потому, что не дает человеку примирения с действительностью, с миром, в котором жизнь - “бессмысленный, отчаянный крик или безумное рыдание”. Разуму неведома “тайна вечного” - смерть, это “самое непонятное”, самое “неестественное из всего, что мы наблюдаем в мире”. И пытаясь успокоить человека, разум лишь обманывает его, уводит от действительности. Шестову мучительно осознавать, что “на весах Иова скорбь человеческая оказывается тяжелее, чем песок морской”, что “стоны погибающих отвергают очевидности”.

Не следует думать, что нападки Шестова на разум приводят его к познавательному скептицизму. Все можно познать, и знания могут быть неограниченными. Однако в определенном, можно сказать экзистенциальном, смысле они оказываются ненужными. Одна за другою перед нами возникают картины умирания Ивана Ильича, мучения “подпольного” человека Достоевского, откровения неистового Плотина, вопли Иова - через смерть, катастрофы и каторги высвечивается некое изначальное заблуждение человека. С чем же оно связано?

Для прояснения этого вопроса Шестов, вслед за Кьеркегором, обращается к грехопадению. Оно для него? результат своего рода испуга, испуга перед ничто. Змей-искуситель - это сам разум, внушающий человеку недоверие к божественной свободе и желающий занять место Бога. Разум предлагает человеку свою “надежную необходимость” и гарантии правоты в различении добра и зла, но сколько раз разум обманывал нас.

Тем не менее человек предпочитает надежность разума вместо таинственной, ничем не обеспеченной парадоксальной свободы веры. И не Бог нужен людям, но - гарантии. Кто в состоянии “дать” или создать иллюзию этих гарантий, тот и станет для них Богом. (Мотивы данного рода прояснены Ф.М. Достоевским. Обостренно воспринимая соотношение свободы и необходимости, навеянной разумом и “самоочевидностями”, Л. Шестов не мог не остановиться на этой теме). В книгу “На весах Иова” входит часть “Что есть истина. Об этике и онтологии”, где Шестов воспроизводит историю “убийства” Бога и эллинскими мудрецами, и Спинозой... Место Бога занимает необходимость, она, дескать, противостоит религиозной мудрости древних и тех, кто - как Иов и как Паскаль - еще взывает из глубины отчаяния не к вечному разуму, а к личному Богу.

Поиски истины там, где ее обычно не ищут. Шестов отмечает, что вся история философии есть история искания истины и эта же история обнаруживает, что “для человека искание истины всегда было погоней за общеобязательными суждениями. Человеку мало было обладать истиной. Он хотел иного..., чтоб его истина была истиной “для всех”.

Самые глубокие и смелые философы как у древних греков, так и у нас, говорит Шестов, “все же оставались наивными реалистами в своих методологических приемах и исходили из предположения, что истина есть adaequatio rei et intellectus” (соответствие вещи и интеллекта. - Е. В). Он приводит аристотелевское определение: “... Говорить, что есть, о том, что - есть, и говорить, что нет, о том, чего нет, значит утверждать истину... ”. Для нужд здравомыслящего обывателя и для нужд научного исследователя (которые, считает Шестов, в этом отношении ничем друг от друга не отличаются) это определение достаточно. Унаследовала это положение от науки и философия. Но вот как раз философу никак нельзя идти за своими истинами в те места, “где математик узнает, что сумма углов в треугольнике равна двум прямым”. Истина как подлинность, как человеческая истина противоположна истинам науки, морали и человеческого общения. Она не связана с логическими истинами и суждениями.

Не рождается она и в споре. “Истина приходит в жизнь, не предъявляя никому оправдательных документов”. “Истине не нужно никаких оснований - разве она сама себя не может нести! Последняя истина, то, чего ищет философия, что для живых людей является самым важным, - приходит “вдруг”. Она подобна чуду, тайне. “Истина точно клад, не дается в руки... Мы волнуемся, мучимся, рвемся к истине, но истине чего-то нужно от нас. Она, по-видимому, тоже зорко следит за нами и ищет нас, как мы ее... ”.

Поиски “живой”, “настоящей”, “последней” истины и в древности, и в наше время не раз вели к утрате доверия к разуму (Плотин, Ницше, Достоевский), и все же рационализму со всеми его “аргументациями из следствий“ не дано заглушить живущего в людях смутного чувства, что последняя истина, та истина, которую наши прародители так неудачно искали в раю, лежит по ту сторону разума и разумом постижимого и что найти ее в том мертвом и неподвижном мире, в котором только и умеет властвовать рационализм, невозможно. Истина в своей первозданности надмирна, она тождественна откровению, она есть Бог. “Чтоб увидеть истину, нужны не только зоркий глаз, находчивость, бдительность и т.п., - нужна способность к величайшему самоотречению” и готовность к чуду.

По Шестову, чудо и загадочность - фундаментальные качества бытия. Всякое бытие есть чудо, поскольку отвечает всем требованиям последнего. “Наш ум, в детстве усвоивший столько нелепостей, потерял способность к самозащите и принимает все, кроме того, от чего его предостерегали с детства же: то есть от чудесного, иначе говоря, действия без причины... Что, например, понимает современный человек в словах “естественное развитие мира”? Забудьте на минуту свою “школу”, и сразу убедитесь, что развитие мира ужасно неестественно: естественно было бы, если бы не было ничего - ни мира, ни развития”.

Трагедии из жизни не изгонят никакие общественные переустройства... Экзистенциальная философия Шестова с новым, вышеозначенным измерением истины настроена не на “понимание”, а на “жизнь” (“праведный жив будет верой”). Жизнь переживалась им как “свобода индивидуального существования”, как чудо, как “творческая мистерия” и неограниченная возможность. Когда Шестов желал подчеркнуть, что речь идет о настоящих реальностях, он употреблял выражения “живая истина”, ”живое существо”, ”живой человек” - в отличие от излюбленного философами “человека вообще”. Ужасным представляется Шестову совет Спинозы: “Не смеяться, не плакать, не ненавидеть, а понимать... ”. Напротив, говорит Шестов, человек должен был бы кричать, вопить, смеяться, насмехаться, протестовать. Снова упоминает он библейского Иова, который, к великому возмущению своих мудрых друзей, стенал и вопил.

Шестову всякий душевный покой подозрителен, ибо земля, на которой мы обитаем, отнюдь не располагает к этому. Он любил тех, которые, как Паскаль, “ищут, стеная”. Обращаясь снова и снова к категории “жизни”, он каждый раз подчеркивает, что жизнь - это творчество, непредсказуемость и свобода. Даже смерть (а тема смерти практически присутствует во всех его работах) рассматривается им в контексте перехода личности от одного порядка мира к другому. Смерть имеет прямое отношение к человеческому существованию. “Смерть есть самое неестественное, таинственное и загадочное из всего, что вокруг нас происходит”. У смерти свои истины, свои очевидности, свои возможности и невозможности.

Размышления Шестова о смерти ассоциируются с понятиями страха, ужаса и одиночества. В “Откровениях смерти” он напишет: “Чтоб был великий восторг, нужен великий ужас... ”. В главе “На страшном суде” Шестов размышляет над последними произведениями Л. Толстого. Он считает, что Толстому было дано слышать и понимать загадочный язык смерти. Имеются в виду рассказы Толстого “Смерть Ивана Ильича”, “Хозяин и работник”. “Смерть перерезывает все невидимые нити, которыми мы связаны на земле с себе подобными существами. И абсолютное одиночество, полнее которого нет ни на дне морском, ни под землей, - одиночество, которого не выносят... ”. “Последний закон на земле - одиночество”, - напишет Шестов в “Апофеозе... ”.

Но еще есть обыденность и случай; обыденность и насилие - едва ли не главные черты действительности. “Подпольный” человек Достоевского жалок, но “ нормальный человек”, то есть человек, живущий в том же подполье, только не подозревающий, что подполье есть подполье, и убежденный, что его жизнь есть настоящая, высшая жизнь..., такой человек даже в “подпольном” герое вызывает гомерический хохот.

И герои Достоевского не одиноки! Страшный вопль Гоголя: “Скучно жить на этом свете, господа! - относится, считает Шестов, не к худшим из нас (Чичиковым, Ноздревым, Собакевичам и т.п.). Речь идет о лучших. Это они - “живые автоматы, заведенные таинственной рукой и не дерзающие нигде и ни в чем проявить свой собственный почин, свою личную волю. Некоторые, очень немногие, чувствуют, что их жизнь есть не жизнь, а смерть”.

Герои Толстого “уходят” из жизни по воле ужасающего коварного случая. Случай? еще не пограничная ситуация, это некая обыденность. Шестова он интересует своей бессмысленностью и массовидностью. Это пустяк особого рода - глупый, алогичный, - но он ставит человека на границе бытия в мире. “Когда “случай” нас подводит к пропасти, когда после многих лет беспечной, спокойной жизни вдруг, как у Гамлета, пред нами восстает какое-нибудь грозное, доселе не представлявшееся даже возможным “быть или не быть”, - начинает казаться, что какая-то новая, загадочная - может, благодатная, может, враждебная сила направляет и определяет наши действия”. Случайность - вот что лишает жизнь всякого объективного смысла.

Каждый из нас навсегда скрыт от посторонних глаз в абсолютно непроницаемой оболочке своего тела. “Природа, - говорит Шестов, - устроила так, что один человек совсем и не замечает, даже не смеет знать другого”. А само существо, именуемое Я, что оно может знать о себе и желать? Для Я, непосредственно себя воспринимающего, так ли уж важны “приговоры по чисто внешним признакам” - добрый, вспыльчивый, одаренный и т.п.? Конечно, как космическое и общественное существо он “обязан” применять их, когда сталкивается с миром, следующим своим собственным законам, с миром необходимости; но разве они не тяготят и не уродуют его?

“Основная черта каждого человека есть непостоянство, и привилегией непостоянства он больше всего дорожит: непостоянство ведь есть жизнь и свобода”. Однако это непостоянство раздражает ближних, да и для самого Я оказывается опасным свойством, как опасной оказалась, вопреки советам древних, и заповедь “Познай самого себя”. До нарушения нашими прародителями заповеди, запрещающей человеку есть плоды от дерева познания, разве стыдились они наготы своей? “... Они любовались ею, а не “судили” ее. Их бытие не подлежало внешнему суду, они вообще и сами себя не судили, и никто их не судил. И тогда не было наготы, а была красота. Но пришло “познай себя” - и начался “суд”. “Ясно, - подчеркивает Шестов, - что правило “познай самого себя” есть правило человеческое. Смысл его в том, чтоб каждый ценил и мерил себя так, как его ценят и меряют окружающие люди”.

Шестову грустно осознавать, что Я очень хрупко по сравнению с силой, находящейся вовне, но еще более Шестова тревожит то обстоятельство, что, привыкая иметь дело только со своим изображением, “как оно отражается на поверхности бытия”, человек “разучился видеть свою сущность”. Более того, то, что “внутри”, постепенно теряет присущие ему свойства. И человек привыкает “знать” о себе только то, что знают другие. Но если бы он захотел и смог взглянуть на свое действительное Я, то “настоящее его Я показалось бы ему уродливым, и бессмысленным, и безумно страшным”, потому что оказалось бы оно “ни с чем не сообразным и не похожим ни на что из того, что мы обычно считаем должным и законным”. И не исключено, что от этого настоящего (сущностного) Я он бросился бы к “являющемуся”: с ним, по крайней мере, спокойнее, ибо “пред неправедным и корыстным судом других” оно “все же не так беспощадно обличается, как наше действительное Я”.

“Необходимость” осаждает Я и “снаружи” и “изнутри”, несмотря на это, человек желает быть (курсив авторов) и не желает ничего “скрывать и прятать, как то приходится сейчас делать”. По-настоящему человек начинается тогда, когда восстает против обыденности и необходимости, когда предстает в дерзновении свободы и творчества. Творчество, - считает Шестов, - универсальная характеристика подлинного мира, это - прерывистость, это скачок, в результате которого “из ничего” рождается небывалое, неизвестное. Но творчество - это и небывалая мука, смешанная с небывалым восторгом. В творчестве существование человека предстает как начало, не имеющее конца, как открытость к бесконечности, как бесконечная возможность и возможность бесконечности...

Мы приобщились лишь к малой толике философских размышлений Шестова. Этим можно было бы завершить данный раздел. Но нельзя обойти вниманием тот резонанс, который имели эти размышления среди современников - иногда последователей, а чаще противников Шестова. Именно последние называли его “антифилософом”. Те же, которые склонны были видеть в Шестове своего рода философского “пророка” грядущего века, называли его философию по-разному: философским импрессионизмом, возможно, за афористичность и недосказанность суждений (от impression фр. `впечатление"); чаще - экзистенциализмом. К последнему названию склонен был и сам Шестов после соприкосновения с философией Серена Кьеркегора.

Альбер Камю называет Шестова, наряду с Кьеркегором, протагонистом парадокса и абсурда. В своей работе “Миф о Сизифе” Камю определяет разницу между позицией его парижских современников и шестовской: “Для Шестова разум бесплоден, но есть нечто превыше разума. Для человека абсурда разум бесплоден и нет ничего превыше разума”. Особое мнение по поводу того, что сам Шестов (и некоторые его друзья) сближал свои построения с экзистенциальной философией, выразил о. Василий Зеньковский - автор двухтомного труда по истории русской философии: “... По поводу этого весьма сомнительного “комплимента” Шестову надо сказать, что, за вычетом нескольких мотивов, творчество Шестова уходит совсем в сторону от “экзистенциализма” (в обеих его формах - атеистического и религиозного). По существу же Шестов является религиозным мыслителем, он вовсе не антропоцентричен, а теоцентричен... ”.

Комплект тестовых заданий по дисциплине «Основы философии» составлен в соответствии с требованиями Государственного образовательного стандарта и рабочей программы 2008 г., предназначен для студентов третьего курса очной формы обучения по специальностям 110301 Механизация сельского хозяйства, 190604 ТО и ремонт автомобильного транспорта и второго курса по специальности 080110 Экономика и бухгалтерский учет (по отраслям).

Тестовые задания приведены по всем темам программы и могут быть использованы для текущего, рубежного и итогового контроля на остаточные

Скачать:

Предварительный просмотр:

Пояснительная записка…………………………………………………………...…4

1. Общие положения……………………………………………………………...…5

1.1. Информация о количестве тестовых заданий……………………..……5

1.2. Критерии оценки…………………………………………………...…….5

1.3. Инструкция к выполнению тестовых заданий…………………...…….5

1.4. Список литературы для подготовки к тестированию………………….6

2. Тестовые задания

2.1. Тестовые задания по теме «Философия, ее смысл, функции и роли»..6

Ключи………………………………………………………………….….6

2.2. Тестовые задания по теме «Философия античного мира и средних веков»…………………………………………………………………………..7

Ключи…………………………………………………………………..…7

2.3. Тестовые задания по теме «Философия нового и новейшего времени»……………………………………………………………………….7

Ключи………………………………………………………………….….9

2.4. Тестовые задания по теме «Человек – как главная философская проблема»…………………………………………………………………….9

Ключи…………………………………………………………………....10

2.5. Тестовые задания по теме «Проблема сознания»………………….....10

Ключи……………………………………………………………………10

2.6. Тестовые задания по теме «Учение о познании»…………………..…11

2.7. Тестовые задания по теме «Философия и научная картина мира»………………………………………………………………………....11

Ключи……………………………………………………………………11

2.8. Тестовые задания по теме «Философия и религия»……………….....11

Ключи……………………………………………………………………12

2.9. Тестовые задания по теме «Философия и искусство»……………..…12

2.10. Тестовые задания по теме «Философия и история»……………...…12

Ключи…………………………………………………………………....12

2.11. Тестовые задания по теме «Философия и культура»………………..12

2.12. Тестовые задания по теме «Философия и глобальные проблемы современности»…………………………………………………………...…13

Ключи……………………………………………………………………13

Список литературы…………………………………………………………………13

ПОЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА

Комплект тестовых заданий по дисциплине «Основы философии» составлен в соответствии с требованиями Государственного образовательного стандарта и рабочей программы 2008 г., предназначен для студентов третьего курса очной формы обучения по специальностям 110301 Механизация сельского хозяйства, 190604 ТО и ремонт автомобильного транспорта и второго курса по специальности 080110 Экономика и бухгалтерский учет (по отраслям).

Тестовые задания приведены по всем темам программы и могут быть использованы для текущего, рубежного и итогового контроля на остаточные знания.

Задания составлены из вопросов, проверяющих знания студентами основных философских понятий, учений разных философов и философских проблем. Тестовые задания направлены на повторение изученного материала, проверку умений характеризовать философские понятия, выявлять специфику различных философских учений. Уровень сложности вопросов варьируется от элементарного (знание основной терминологии) до требующих системных знаний по дисциплине.

Все задания являются тестами закрытого типа: к ним даются готовые варианты ответов, из которых нужно выбрать один правильный и занести в бланк ответов.

В комплекте приводятся данные о количестве тестовых заданий по каждой теме, рекомендации для студентов по их выполнению, оценочная шкала, ключи к тестам.

Работа с комплектом тестовых заданий даст возможность студенту повторить ранее изученный материал, проверить себя, преподавателю – подготовить первокурсников к зачету, организовав итоговое повторение.

1. ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ

1. Информация о количестве тестовых заданий

1. Критерии оценки тестовых заданий

1. Инструкция к выполнению тестовых заданий

К каждому тестовому заданию дается четыре варианта ответа, один из которых – правильный.

Внимательно прочитайте тестовое задание и проанализируйте варианты ответов. Выбранный вами ответ укажите в бланке ответов в соответствии с номером задания (1-б, 2-а, 3-в и т. д.).

Для экономии времени при выполнении заданий пропускайте те из них, которые вызывают у вас затруднение. К ним вы сможете вернуться после выполнения всей работы, если останется время.

1. Список литературы для подготовки к тестированию

Основная:

Дополнительная:

2. ТЕСТОВЫЕ ЗАДАНИЯ

2.1. Тестовые задания по теме «Философия, ее смысл, функции и роли»

Задание № 1

Вопрос: Термин «философия» в переводе с греческого означает:

Варианты ответов:

а) умение размышлять;

б) накопление знаний;

в) любовь к мудрости;

г) размышления о жизни.

Ключи

2.2. Тестовые задания по теме «Философия античного мира и средних веков»

Задание №2

Вопрос: Древнегреческий философ, первый употребивший термин «философия»:

Варианты ответов:

а) Пифагор;

б) Платон;

в) Гераклит;

г) Аристотель.

Задание № 3

Вопрос: «Я знаю, что ничего не знаю» - автор афоризма, древнегреческий философ:

Варианты ответов:

а) Эпикур;

б) Фалес;

в) Сократ;

г) Диоген.

Задание №4

Вопрос: Характерная черта средневековой философии:

Варианты ответов:

а) опиралась на научные знания;

б) допускала синтез науки и религии;

в) представляла религиозную картину мира;

г) опиралась на мифологические представления.

Задание № 5

Вопрос: Средневековые философы считали, что первопричиной всего является:

Варианты ответов:

а) огонь;

б) Бог;

в) вода;

г) воздух.

Ключи

2.3. Тестовые задания по теме «Философия нового и новейшего времени»

Задание № 6

Вопрос: Термин «гуманизм» происходит от латинского Humanus, что означает :

Варианты ответов:

а) божественный;

б) природный;

в) человеческий;

г) животный.

Задание № 7

Вопрос: Определяющее значение для формирования философии Нового времени имело:

Варианты ответов:

а) формирование наук, в первую очередь естественных ;

б) развитие протестантизма;

в) становление абсолютной монархии;

г) подъем революционного движения.

Задание № 8

Вопрос: Разум рассматривается в качестве существенного свойства человека в философии:

Варианты ответов:

а) Нового времени;

б) Возрождения;

в) Средневековья;

г) Античности.

Задание № 9

Вопрос: Направление в философии, связанное с именем Фрейда:

Варианты ответов:

а) религиозная философия;

б) объективный идеализм;

в) психоанализ;

г) философия жизни.

Задание №10

Вопрос: Направление философии XX века, являющееся материалистическим:

Варианты ответов:

а) объективный идеализм;

б) экзистенционализм;

в) марксизм;

г) психоанализ.

Задание № 11

Вопрос: Родоначальник немецкой классической философии:

Варианты ответов:

а) Г. Гегель;

б) Ф. Ницше;

в) З Фрейд;

г) И. Кант .

Ключи

2.4. Тестовые задания по теме «Человек - как главная философская проблема»

Задание № 12

Вопрос: Что означает понятие «антропогенез»:

Варианты ответов:

а) процесс возникновения и становления человека;

б) раздел философии о человеке;

в) совокупность генетических признаков человека;

г) соответствие термину «человеческий ген».

Задание №13

Вопрос: По мнению Л. Шестова, человек произошел от:

Варианты ответов:

а) Бога;

б) обезьяны;

в) имеет инопланетные корни;

г) часть людей от обезьяны, часть – от Адама.

Задание № 14

Вопрос: Признание ценности и значения человека характерно для:

Варианты ответов:

а) эгоизма;

б) гуманизма;

в) либерализма;

г) эвдемонизма.

Задание № 15

Вопрос: Философ, разработавший тезис, что «человек развился лишь до состояния супершимпанзе»:

Варианты ответов:

а) Л. Шестов;

б) Л. Мамфорд;

в) Ф. Ницше;

г) И. Кант.

Задание № 16

Вопрос: Отличительной особенностью философии фрейдизма (психоанализа) в трактовке человеческого поведения можно назвать:

Варианты ответов:

а) упор на экономические факторы цивилизации;

б) изучение взаимоотношений между стимулами внешней среды и реакцией на них человека;

в) стремление человека к познавательной деятельности;

г) придание большого значения половому инстинкту.

Ключи

2.5. Тестовые задания по теме «Проблема сознания»

Задание № 17

Вопрос: По своей сущности сознание является:

Варианты ответов:

а) идеальным;

б) материальным;

в) трансцендентальным;

г) биологическим.

Задание № 18

Вопрос: Осознание и оценка человеком самого себя как личности – своего нравственного облика и интересов, ценностей, мотивов поведения называется :

Варианты ответов:

а) память;

б) внимание;

в) психика;

г) самосознание.

Задание № 19

Вопрос: Один из элементов, который выделял З. Фрейд в структуре психики человека:

Варианты ответов:

а) надсознательное;

б) бессознательное;

в) постсознательное;

г) автосознательное.

Ключи

2.6. Тестовые задания по теме «Учение о познании»

Задание № 20

Вопрос: Первая посылка сенсуализма состоит в том, что единственный источник наших знаний - это:

Варианты ответов:

а) воображение;

б) фантазия;

в) представления;

г) ощущение.

Задание № 21

Вопрос: Объективная истина - это знание:

Варианты ответов:

а) достоверное, не зависящее от мнений и пристрастий людей;

б) нацеленное на практический результат;

в) разделяемое большинством людей;

г) раскрывающее смысл жизни.

Ключи

2.8. Тестовые задания по теме «Философия и религия»

Задание № 23

Вопрос: Основной вопрос религиозной философии:

Вопрос: Часть человеческого окружения, созданная самими людьми:

Варианты ответов:

а) Вселенная;

б) Космос;

в) биосфера;

г) культура.

Ключи

1. Тестовые задания по теме «Философия и глобальные проблемы современности»

Задание №27

Вопрос: Вид энергии, являющийся наиболее эффективным и экологически чистым для выживания и прогресса человечества :

Варианты ответов:

а) невозобновимые ресурсы (уголь, нефть, газ, древесина) ;

б) возобновимые ресурсы (энергия солнца, ветра) ;

в) гидроэлектрическая энергия ;

г) атомная энергия.

Задание № 28

Вопрос: Проблемы сохранения мира, демографии и экологии носят название:

Варианты ответов:

а) локальные;

б) национальные;

в) континентальные;

г) глобальные .

Ключи

Список литературы

Основная:

1. Губин, В. Д. Основы философии [Текст] : учебное пособие / В. Д. Губин. – М. : ФОРУМ: ИНФРА-М, 2004. – 288 с. (Профессиональное образование).
2. Канке, В. А. Основы философии [Текст] : учебник для студентов средних специальных учебных заведений / В. А. Канке. – М. : Логос, 2002. – 288 с.

Дополнительная:

1. Мир философии: Исходные философские проблемы, понятия и принципы [Текст] : книга для чтения. В 2-х частях. Ч. 1. – М. : Политиздат, 1991. – 672 с.
2. Мир философии. Человек. Общество. Культура [Текст] : книга для чтения. Ч. 2. – М. : Политиздат, 1991. – 624 с.
3. Основы философии в вопросах и ответах [Текст] / под ред. Е. Е. Несмеянова. – 2-е изд., перераб. и доп. – Ростов н/Д: Феникс, 2002. – 608 с.
4. Радугин, А. А. Философия [Текст] : курс лекций / А. А. Радугин. – М. : Центр, 1997. – 272 с.
5. Человек: Мыслители прошлого и настоящего о жизни, смерти и бессмертии [Текст] / редкол.: И. Т. Фролов и др.; составитель П. С. Гуревич. – М. : Политиздат, 1991. – 464 с.

Кратко и понятно о философии: главное и основное про философию и философов
Философия Л. Шестова

Лев Шестов (Шварцман) (1866-1938) был философом, для которого философия была не просто академической специальностью, а делом жизни и смерти. Он был однодум. Поразительна была его независимость от окружающих течений времени. Он искал Бога, искал освобождения человека от власти необходимости. Философия его принадлежала к типу философии экзистенциальной, то есть не объектировала процесс познания, не отрывала его от субъекта познания, связывала его с целостной судьбой человека. Этот тип философии предполагал, что тайна бытия постижима лишь в человеческом существовании. Для Льва Шестова источником философии выступали человеческая трагедия, ужасы и страдания человеческой жизни, переживание безнадежности. Свою философию Шестов называл «философией трагедии».

Мыслитель выдвигает тезис о принципиальной несовместимости философии и науки. В философии исходным пунктом должен быть человек, вопросы о месте и назначении человека в мире, о его правах и роли во Вселенной. А объективная наука не может решить проблем, стоящих перед человеком, так как человек вообще недоступен научному познанию как таковому. Философия, считает он, должна исходить из предпосылок, прямо противоположных научным. Она - искусство, «стремящееся прорваться сквозь логическую цепь умозаключений и вносящее человека в безбрежное море фантазии, фантастического, где все одинаково возможно и невозможно». Кроме того, философия должна быть философией человека, а его можно понять, лишь живя всей его жизнью, понимая и разделяя все его как положительно, так и отрицательно окрашенные чувственные переживания (любовь, ужас отчаяния).

Кроме того, Л. Шестов борется с всемогущей, равнодушной к судьбам человека необходимостью. В мире, где ничто не может произойти вопреки необходимости, люди чувствуют себя «бессильными колесиками» одной большой машины.

Задачу человека Шестов видит в том, чтобы освободить живое и чувствующее существо от власти мертвой необходимости и подчинить ее себе, то есть вновь обрести свободу.

Русская философия XX века

Русская философия XX века, испытав несомненный взлет в начале века, после революции 1917 года постепенно утратила национальное своеобразие, превратившись в интернациональную марксистско-ленинскую философию.

Идеалистическими направлениями русской философии XX века культивировались не политические, а нравственные или религиозные пути спасения России. Эта направленность русской философской мысли могла быть осмыслена в категориях свободы, совпадения идеала и действительности.

Как материалистические, так и идеалистические течения русской философии были философией жизни. Для них характерно преимущественное внимание к проблемам философии истории, социологии, проблеме человека, этики, то есть тем, которые напрямую выводили на решение животрепещущих проблем современности. Русская философия утверждает нерасчлененность субъекта и объекта. Субъект познания в ней выступает как факт внутри бытия. Русская философия осмысливает объективную реальность не как безличную, противостоящую реальности, а переживает ее как свою судьбу, сопрягая, таким образом, гносеологию с оценкой и моралью. Это, правда, не означало, что в русской философии не разрабатывались так называемые метафизические проблемы онтологии, методологии, гносеологии.

Антропологическая ориентация русской философии является общепризнанной ее национальной особенностью. На протяжении всей своей истории она демонстрировала неизменное внимание к проблемам сущности и существования человека, предлагая большой спектр их решения. Начиная с середины XIX века вопросы существования человека, его ценности, свободы выходят в русской философии на первое место; она вся проникнута тревогой в связи с осознанием несовершенства бытия, наличия в нем иррациональных начал.

Именно русская философия в начале XX века сформулировала и предложила решение основных вопросов философии существования - экзистенциализма, став как бы предтечей ее европейских течений. Развитие экзистенциализма в России связано с именами Л. Шестова и Н. Бердяева.

.....................................